Владислав Жеребьев - Марланский квест [СИ]
О основных привилегированных домах королевства речь пойдет позже, и числом они десять, все в равной степени владения землей и ресурсом страны. Одни добывают серу и руду, другие заниматься рыбным промыслом и торговлей. Есть так же каста воинов, ученых, политиков, которые делают свое состояние крутясь в высших сферах и сшибая сливки с выгодных сделок и тайных уговоров.
Королевство, поделенное на баронства, находиться в перманентном состоянии вражды и свирепые бароны, то и дело тревожат соседские заливные луга, крадут девок из селений, и вообще, ведут себя так как положено феодалу самодуру с собственной хорошо вооруженной армией. Некоторые, самые вопиющие случаи вражды и вероломства пресекаться королевскими советниками, но случаются и локальные войны и тут главное не попасть случайному путнику под раздачу. Берегись пеший, или конный, когда два пьяных властолюбца что-то между собой не поделили. Вражда могла начаться из-за крохотного клочка земли и потом культивироваться годами, перерастая в лютую ненависть.
С пограничья, степной части королевства, имеется огромная пустынная территория, пределы которой не ясны, наверное, и самим кочевникам. Выяснять это отдельной статьей радости нет, так как последние славны своей злобой и непринятием и любой, не входящий в стаю, как правило пускается им на ремни. Лихолесье, густая лесополоса вековечных деревьев с другой стороны тоже не является славным местом. Именно туда стараться убежать все обиженные, угнетенные, ну или просто уголовный элемент, скрывающийся от скорого средневекового правосудия. Туда только с огнем и мечом. Чужого там тоже не примут.
Предгорье, есть одна из трех границ, которая может очертить реальные пределы королевства, а пики скальных массивов, устремившись ввысь и скрываясь за облаками, отбивают охоту покорять их даже самым смелым путешественникам, и если с Лихолесьем и Пограничьем и так все ясно, то само Предгорье есть и вовсе белое пятно на карте, про которое сложено масса легенд, небылиц и сказок. Кто разорил деревню? Гоблины из Предгорья. Кто сжег церковь? Предгорский дракон. Кто похищает малых детей из колыбели, опять же какое-то скальное лихо. Есть ли они в природе, эти демоны-вурдалаки, никто не знает, но и обратного доказать не могут. Такие вот дела.
Последняя граница у королевства Морская, и я думаю, вы уже догадались, называется Приморье. Любое название на Марлане по факту имя собственное и выдумывать что-то сверх меры, людям тут без надобности. Тут и только тут идет внешняя торговля с остальным миром. Соль и рыба, морские гады и жемчуг, экзотические рабыни для утех и чернокожие гиганты для тяжелой работы. И все бы ничего, если бы не островное королевство, а по сути пиратское логово, чьи главари почему-то думают, что морские пути сообщения исключительно в ведомстве корсаров и никак иначе.
Вот так и живут в Марланском царстве государстве. Опасаясь степных изуверов, страшась нелюди из каменных пещер, убегая в леса от непомерных налогов и уходя в неведомые морские дали, по собственной воле или в ошейнике раба. Вот так и живут… Ну вы поняли, о чем я.
Как не резв был внедорожник, как не ревел надсадно двухсотсильный дизельный движок, но облако пыли постепенно принимало новые очертания, замыкая экспедицию в кольцо.
— Если что, тарань к чертовой матери. — Предупредил Суздальский советника по рации, и тут же, в подтверждение своих слов услышал кашляющий смех. Рация коверкала слова, шум стоял вокруг невообразимый. Вентиляцию перевели сначала на циркуляцию внутри салона, а потом и вовсе вырубили.
Меня вдруг охватила тоска и осознание какой-то обреченности. Все то время, что я прибывал на планете, сначала в качестве начальника, потом беглеца и изгоя, а затем самозваного спасителя мира, который я же получается и подставил, я ходил по краю бездны, неумело, порой неуклюже, балансируя между полным эпическим поражением и простой неудачей. Теперь же, опасность откровенная, неизбежная, надвигающаяся громыхающей лавиной конского пота, визга кочевников, раскручивающих над головой грубо сработанные арканы, блеск в алчных раскосых глазах, все это не внушало мне ничего хорошего.
Шанс уйти из окружения становился все меньше и меньше, и сокращался по мере того, как сначала ровный конный строй, несущихся по пыли, камням и прочему степному мусору, дикарей, изогнулся на манер полумесяца и теперь смыкал свои острые рога на спасительном пустом участке. Маленькие лохматые бестии, на которых передвигались нападавшие не моги тягаться с двигателем автомобиля, однако действовали они быстро, слаженно, и зачастую проскакивали в узких проходах между холмами, в то время как полковник и Амир вынуждены были объезжать большие валуны и слишком узкие проходы, в некстати взметнувшемся вверх рельефе местности.
Я съежился не сидении, смутно представляя, что меня ждет впереди и вообще, во что это может вылиться, однако Суздальский вел уверенно, и даже глазом не моргнул, когда взвившиеся в воздух стрелы, ринувшись к небу из пыли, застучали по железному борту нашего авто.
— Сбирский, — полковник увел внедорожник от нового залпа и хохотнул в горячке азарта. — Вы стрелять умеете.
— Да так, в рамках срочной службы. — Честно признался я.
С огнестрельным оружием я не то чтобы совсем был на «ты», и пострелять пришлось из многих стволов, однако тут мои навыки были явно бесполезны.
— Будете вести огонь. — Резюмировал водитель, не взирая на мои возражения по поводу тщетности палить в молоко, на скорости, из передвигающей по пересеченной местности огневой позиции. — Если дикари обнаглеют, припугнете. Они будут приятно удивлены скорострельности нашего оружия, да и зона поражения их, искренне на это надеюсь порадует.
Мне в руки был всучен АК и Суздальских уже было вдавил кнопку открывания окна, как в мою дверь вновь ударил пук стрел. Били степняки хорошо, я бы даже сказал замечательно. Кучность, с которой они клали стрелы в цель, в другой бы раз меня приятно поразила, но сейчас вызвала бурю негодования.
— Вы сдурели, полковник! Стрелы! Вы моей смерти хотите, так могли бы просто пристрелить!
— Виноват, сейчас исправим. — Суздальский оскалился, хищно, по-звериному и вывернув баранку бросил машину вниз с пригорка. — Сейчас.
Я высунул дуло автомата в приоткрытое окно и выбрал наиболее пыльное облако, потянул за спусковой крючок. Автомат полыхнул, застрекотал часто и сухо, ударяясь в мое плечо. Тут же последовала еще одна очередь, снова, еще. Это били по пока еще не видимым нападавшим из второго экипажа. Скорее всего огонь вел Серый. Амир рулил, а Грецки хоть и уважительно относился к огнестрельному оружию, но перестрелке, даже в самых критических ситуациях, предпочитал ощущение рукояти своего боевого топора.
И тут я наконец увидел, или, сначала услышал скорее…
Визг, улюлюканье, пльный конный строй, взрезав пустошь шел на нас, почти напролом. Всадники, те самые счастливцы которым достался свинцовый гостинец, падали, однако строй это не сбивало, и оставшиеся в седле войны, скорее раззадоренные боевой злобой, чем напуганные внезапной смертью товарища, еще больше наддавали. Плети-семихвостки, взвиваясь в воздух нещадно обрушались на бока мохнатых лошадок, и те понукаемые болью, отдавали все силы страшному, бессмысленному бегу наступления.
— Закрывают! — Взревел суздальский, нажимая на и так утопленную в пол педаль акселератора. — Сбирский, не жалейте патронов. На двенадцать часов!
Я повернул голову в указанном направлении и отметив что «действительно зажимают», плюнул на все и опустив стекло до упора, нырнул наружу чуть ли не по пояс, и отрыл огонь. Автомат задергался в руках предательски, почти убегая. Гожу ожги острые песчинки, резанув не хуже наждака, а рот, ноздри и глаза тут же забила сухая земляная взвесь, поднятая нашим автомобилем и дикарями.
— Давайте! — Слышал я откуда-то из другого мира голос полковника. — Не жалейте патроны. Они что-то катят! Гранаты, возьмите гранаты.
Был бы этот вояка на моем месте, он бы, наверное, не разбрасывался приказами, наводками и боеприпасами. Лично по мне, так я вообще чуть ли не ослеп, однако отплевываясь сыпучей фракцией продолжал вести огонь. Позади меня что-то взвизгнуло, завыло дурным голосом. Всполох рядом, ударил по вроде бы невидящим глазам, лицо и руки ожгло и вырвав из рук автомат, швырнуло под бешено вращающиеся колеса.
Пока сознание не покинуло меня, я снова выхватил сквозь плотное облако ваты глухоты и сторонних шумов донеслось что-то вроде.
— Мать твою, ЭрПэГэ!
Сидел я на многих интересных поверхностях в своей жизни. На снегу, в воде на склизском от тины дне, на холодных камнях, но в вырытой в земле яме еще не приходилось. Сознание вернулось быстро, вспышкой, адским выключателем, щелкнув по всем нервам и послав вдогонку острую боль во все нервные окончание, чем собственно чуть было не привело меня к очередному обмороку. Я застонал, пытаясь разлепить глаза и приподняться, но не первое, не второе не получилось.
